Одного греческого полководца спросили, почему он живет с гетерой. – Она мне нравится. – Но ведь она тебя не любит! – Ну и что? Жареное мясо и вино меня тоже не любят, но они мне нравятся. ( Collapse )
Умирает маленькая свечка И позвать не просит докторов. Феликс Кривин
Романтика больна, почти при смерти. Ее успешно замещают деньги, цинизм, пошлость и банальность. Юмор тоже плохо себя чувствует. Если он выше пояса, то в его улыбке проглядываются гнилые клыки.
Нет, есть ещё моральные уроды, идущие не в ногу со временем, живущие в параллельном мире и общающиеся с потусторонними силами, откуда они черпают отжившие сюжеты и картины. Уже смешны костры над рекой, непокоренные вершины, ночная улица, где вы вдвоем, волнение от первых прикосновений...
Какие волнения, какие первые прикосновения? С младых лет все знают, что даже «Камасутра» уже отстой.
Популярен апокалипсис. Чем страшнее, тем популярнее. Пусть даже не трубят ангелы и не срывают печати с книги. Апокалипсис в наших головах еще страшнее. И все это рядом. Включаешь компьютер и узнаешь, что Америке осталось максимум пять лет жизни. Другим, наверное, еще меньше. О будущем лучше не думать. День прошел, пища была – и хорошо.
По сравнению с новостями «Жизнь с идиотом» Ерофеева сейчас кажется книжкой для детей. А романы Липскерова – это вообще для расслабленного чтения вместо аперитива. Пелевин и Лукьяненко просто рисуют картины счастливого будущего. В жизни все страшнее.
Прочитав книги Романа Сенчина, ты вдруг понимаешь, что апокалипсис уже прошел, и мы живем в царстве мертвых, в чем-то сером и вязком. Лишь иногда эта серость взрывается бурной ночью или встречей с кем-то интересным. Но после ночи наступает унылое утро, а тот интересный оставляет после себя зубную пасту в раковине. На несколько часов ты сходил в другое измерение, а потом вернулся и все забыл.( Collapse )
